ЛИТЕРАТУРНЫЕ СТРАНИЦЫ ПО ТЕРРИТОРИИ ГУЛАГА
(Живая память о былом)
Январь 1953 года. Группа туристов спортклуба МГУ отправилась на Приполярный Урал. Москвичи решили впервые в истории спортивного туризма проложить лыжный маршрут к Сабле — одной из высочайших и привлекательных вершин в ряду с Манарагой, Колокольней и горным патриархом – Нàродой. Острым клинком поднимается Сабля над зеленым морем ельников и кедрачей. Была у туристов и другая цель: повторить, хотя бы частично, старинный торговый путь, которым русские купцы и промышленники шли за Урал, а оттуда везли дешевый сибирский хлеб, пушнину и другие товары. Опытные туристы готовы были выдержать все тяготы зимнего похода. Но на маршруте их ждали не только суровые морозы, метели и глубокие снега... Руководителем спортивной команды был горячий поклонник походов, впоследствии выполнивший норму мастера спорта по туризму. Автор очерка по этическим соображениям изменил его имя.
***
На намеченном полустанке поезд Москва-Лабытнанги прервал свой бег лишь на две минуты. Едва туристы успели сбросить на сверкающий снег тяжелые рюкзаки и спрыгнуть со ступенек вагона, как состав дрогнул, заскрипели колеса и поезд, набирая скорость, растворился вдали в морозной дымке. Вскоре походная цепочка лыжников двинулась вверх по долине реки Сынь-ю, берущей начало на склонах уральского хребта. Первым уверенно скользил по жесткому от стужи снегу Виктор, богатырского сложения студент-геолог. Как и многие здоровяки, он отличался добрым покладистым нравом. Товарищи звали его ласково Витек. Посмотреть на уральскую красавицу Саблю в белоснежном зимнем наряде его уговорил однокурсник Володя, среди друзей просто Валя. Участник многих геологических экспедиций и туристских походов, он замыкал цепочку из восьми лыжников. Предпоследней шла единственная девушка в группе Татьяна, невысокого росточка, но крепкая на вид студентка филологического факультета. По накатанной лыжне ей, решили парни, будет полегче двигаться. Среди туристов был еще один филолог – руководитель команды Андрей; два студента-геолога Борис и Станислав и два физика Анатолий и Эдуард. Всех объединила одна идея – пройти нехоженым путем к Сабле, бросить вызов таежному бездорожью. Мороз накинулся на ребят, только они вышли из вагона поезда. Воздух точно застыл над речной долиной. То один, то другой лыжник на ходу растирал рукавицей нос и щеки. Мертвую тишину изредка взрывал резкий, как выстрел, звук. Это «кричали», не выдержав холода, березы. (Закончив поход, на вокзале города Печора, ожидая московского поезда, туристы узнали, что в те дни на ПриполярномУрале стояли пятидесятиградусные морозы). Неожиданно из-за поворота речной долины показалась толпа, серая, безликая масса одинаково одетых людей. Угрюмо, в полном молчании топтали снег сотни мужчин. «Здорово, мужики», – крикнул Витек. В ответ послышалась отборная матерщина. Лишь тут он заметил двух человек позади колоны в белых добротных полушубках с автоматами. Лыжники остановились, молча провожая взглядом заключенных. Конечно, москвичи знали, что существуют в стране тюрьмы и лагеря, куда сажают «врагов народа», но обсуждать это было не принято. Серая колонна скрылась за излучиной реки. Виктор с силой оттолкнулся палками и быстро покатил по утоптанной сотней ног снежной дороге. Через час на пологом берегу Сынь-ю, на большой поляне, окруженной лесом, лыжники увидели несколько бревенчатых изб.
Совхоз «Сыня» и его директор
Над избами приветливо струились белые клубы дыма, гарантируя тепло и уют. Андрей решительно повернул на дорожку, ведущую к маленькому поселению. Мужчина в белом овчинном полушубке, валенках и шапке-ушанке, надвинутой до самых бровей, сообщил студентам: – Это центральная усадьба совхоза «Сыня». Пойдемте, я провожу Вас к директору. – Вот это да, вот это да! – скептически произнес Борис, будущий геолог. Но задавать вопросов не стал. Тем более, что ни лагерных бараков, ни колючей проволоки с вышками нигде не было видно. Оставив лыжи у крыльца, студенты вошли в чистую светлую комнату. Навстречу им поднялсясолидный мужчина в кожаной безрукавке, подбитой мехом, ватных брюках, заправленных в валенки. – Здравствуйте! – нестройным хором приветствовали хозяина туристы. – Здравствуйте, хлопцы, – откликнулся мужчина. – Откуда будете? Каким ветром вас занесло сюда? Андрей протянул маршрутную книжку, в которой были перечислены участники похода и письмо на бланке вузкома комсомола МГУ. В письме сообщалось, что группа студентов, членов туристской секции спортклуба МГУ совершает спортивный агитпоход по маршруту: река Сынь-ю – гора Сабля – с. Аранец – с. Конец-бор – г. Печора и содержалась просьба оказывать туристской группе содействие в выполнении поставленных задач. Изучив документы, мужчина заулыбался. – Проходите, дорогие спортсмены,–пригласил он москвичей к столу. – Сейчас мы чаек организуем. Намерзлись, поди? – Сахар у нас есть, – поспешил уточнить Андрей и добавил, – Братцы, достаем кружки! – Угостим Вас свежими пышками, – сказал директор (ни фамилии, ни имени-отчества он не назвал), – Лукерья как чувствовала, что московские гости придут, она мастерица готовить выпечку. Студенты разместились на лавках за длинным столом. Высокая женщина в солдатской гимнастерке поверх шерстяных черных рейтузов вынесла из-за перегородки поднос с румяными белыми булочками. Затем появился и чайник. – Мы здесь чай завариваем по-своему, – сказала она, – полпачки на чайник! Лукерья разлила по кружкам горячий коричневого цвета напиток. Пили не торопясь, чувствуя, как тепло доходит до самых ног. На лыжах у москвичей стояли «полужесткие» крепления, к которым требовались ботинки. Каждый взял обувь на размер больше, на две пары шерстяных носков, но от мороза это спасало лишь на 2–3 часа. – В двадцати километрах выше по теченью у нас есть подкомандировка. Держим там стадо коров. Есть и жилье. Можно там переночевать, – предложил директор. – Сочувствую Вам, ребята! Куда вы идете… Андрей поблагодарил начальника за хорошую новость.
Кедрасью – подкомандировка
После горячего сладкого чая с мягкой булочкой мороз казался не таким жгучим. Через несколько минут туристская группа вытянулась в походную цепочку. Первым широким накатом двигался Станислав, будущий геолог. Ему, южанину, терпеть уральскую стужу было нелегко. Студенту довелось участвовать в геологических экспедициях, но то было летом. А к таким необычно сильным морозам он был не готов. Через два дня после первой холодной ночевки Станислав сошел с маршрута. Но это случилось через два дня, а пока Стас пытался согреться, двигаясь побыстрее. Через час Андрей объявил: «Привал! Десять минут отдыхаем». Сбросили тяжелые рюкзаки (у каждого парня он весил под сорок килограммов), перевели дух. Но холод подгонял: «Хватит сидеть!» – Стас первым поднялся с рюкзака. – «Я уже отдохнул!» Его поддержали, и Андрей шутливо скомандовал: «По рюкзакам!» К вечеру еле заметный на плотном снегу санный след вывел лыжников к большому бараку на берегу ручья, впадающего в Сынь-ю. Рядом стояла изба, а чуть дальше – белые под снегом стога сена. Андрей сразу направился к избе, к Федору Ивановичу (о нем говорил директор). Тот словно ждал туристов: – Заночуете? Вот и славно! Девчата будут рады. Он провел москвичей в барак, в ту его часть, которая была отделена от основного помещения прочной дверью. Здесь, в просторной «прихожей», была печь, стоял длинный стол и две лавки. – Располагайтесь, хлопцы, – сказал Федор Иванович. – А чуток позже организуем вечер отдыха. Согласны? Через час он пришел с аккордеоном. Поставил инструмент на стол и скрылся за стеной, разделяющей барак на две неравные части. Не прошло и минуты, как в дверях показались девчата. Одна за другой входили они в комнату, немного смущенные, бросая любопытные взгляды на парней. Студент-геолог Борис, человек общительный, компанейский, первым поднялся со скамьи: «Проходите, девушки, присаживайтесь! Давайте знакомиться». Борис был желанным гостем на студенческих вечеринках: он играл на гитаре и знал много песен, популярных среди молодежи. Борису приглянулась смуглая черноглазая дивчина, и он не мешкая, направился к ней. «Как Вас зовут?» – «Тамара». – «Очень приятно. Прошу к столу». Его примеру последовали и остальные парни. Виктор пригласил высокую, под стать ему, Галину с Украины. Она попала сюда за мешок сахарной свеклы, которую подобрала на колхозном поле после того, как закончилась уборка. Серьезному физику Толе судьба послала учительницу истории Аллу Павловну (ей дали срок за нелестное высказывание о полководческих талантах Иосифа Виссарионовича). Соседкой Андрея стала улыбчивая блондинка Тоня из рыбацкой поморской деревни. – Чем же ты провинилась? – спросил Андрей. – Частушку спела. – Какую? Тоня наклонилась к Андрею и тихо прошептала: «Калина-малина, хрен большой у Сталина». Андрей оглянулся невольно – не слышал ли кто? За такие шуточки можно попасть, куда Макар телят не гонял. По радио, в концертах о вожде пели другие песни: «Сталин – наша слава боевая, Сталин – наша гордость и полет!» Парни и девушки разговорились. И тем, и другим было интересно познакомиться, поговорить, просто рядом посидеть. Скованность первых минут прошла. Только Татьяна сидела недовольная. Ухаживания ребят ей были не по душе. Федор Иванович прошелся по клавишам аккордеона: – Когда б имел златые горы и реки, полные вина! Андрей подхватил: – Все отдал бы за ласки, взоры, и ты владела б мной одна! Песня была знакомая. В послевоенные годы по радио, с эстрады часто звучали русские народные песни: «Степь, да степь кругом», «Славное море, священный Байкал», «Варяг» – и про «Златые горы» все слышали не раз. Когда наступила пауза, подала голос учительница (она была из Подмосковья): – На муромской дорожке стояли три сосны, прощался со мной милый до будущей весны… Потом спели традиционную «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина». Тут Федор Иванович прервал печальный мотив и заиграл свою, фронтовую: – С берез неслышим, невесом, слетает желтый лист, старинный вальс «Осенний сон» играет гармонист… Виктор поднял со скамьи соседку Галину, и они закружились по комнате. Борис подхватил цыганку Тамару (ее отправили сюда «за тунеядство»). Стас – учительницу Аллу. Для вальсирования помещение было тесновато, и гармонист вспомнил послевоенные, закордонные, на короткое время ставшие популярными быстрые фокстроты вроде «Не верю», «Ты – это все» и т.п. Вспомнил Федор Иванович и Александра Вертинского «В синем и далеком океане», «Эй, друг-гитара». Танцевали все, кто во что горазд, словно на студенческой вечеринке в Москве. Но Федор Иванович напомнил молодым, где они находятся. В 10 часов снял с плеча ремень аккордеона, открыл дверь, за которой жили доярки и скотницы. Мираж вольной студенческой вечеринки исчез за окнами барака, во мраке стылой январской ночи. С печалью в глазах девушки скрылись за дверью, которую Федор Иванович тут же запер. – Отбой! Пора спать, – обернулся он к туристам. Расстелить в углу за печкой брезентовые палатки и бросить на них спальные мешки – было привычным делом. А вот уснуть быстро – не получалось. Каждый вспомнил девушку, с которой танцевал, и с грустью сознавал, что вряд ли еще встретиться с ней. Когда утром они проснулись, за дверью стояла мертвая тишина. «Ушли на утреннюю дойку», – подумал Андрей. Проводить их вышел один Федор Иванович. – Километров через двадцать будет землянка косарей, летом они заготавливают сено для наших коров, – сказал он. – Все же какое-то укрытие. Ночевка в землянке, вопреки ожиданиям, оказалась слишком экстремальной. Могильный холод позволял забыться на минуты… Ночь длилась мучительно долго. Утром Стас отказался идти дальше. Его отпустили спокойно: по лыжне дойти до «подкомандировки» не составляло труда. Еще не один день шла группа по безлюдной речной долине. Ночевали в лесу, поставив палатки на «перину» из еловых веток. Завтрак и ужин готовили на костре. Топлива было достаточно: на дрова валили сухостойные деревья. Недаром Толя нес двуручную пилу. От подножия Сабли туристы повернули на юг, к Печоре. На ночлег решили не останавливаться – идти, пока не встретят жилье.
Сибиряневский тракт
Поздней ночью группа вышла к деревне Аранец. В XVI веке через это старинное поселение проходил путь, по которому русские купцы и промышленники везли на запад дешевый сибирский хлеб и пушнину. Группа спускалась по долине Печоры мимо деревень Конец Бор, Кедровый Шор, Медвежская, которые основали сотни лет тому назад рыбаки и охотники Коми. В сталинское время эти селения превратились в совхозы, где в суровых условиях севера поднимали сельское хозяйство ссыльные, отсидевшие свой срок. Этот поход запомнился Андрею на всю жизнь. Конечно, ребята увидели лишь витрину Гулага, особой империи внутри государства, где томились сотни тысяч узников. Студентов, да еще из Москвы, представители этой жестокой системы лагерей и тюрем «оберегали» от нежелательных впечатлений. Всю правду о лагерной жизни они узнали позже, из книг Александра Солженицына, Варлама Шаламова, Георгия Жженова, от тех, кто вернулся из лагерей. Узнали о каторжном труде, голоде, засилье уголовников. Но это случилось через несколько лет. А тогда, зимой 1953 года, до смерти «великого вождя», до начала перемен оставался еще целый месяц. На долины рек, на лесные чащи и заснеженные горы опустилась лютая стужа. Трещали деревья, не стерпев смертельного холода. А люди терпели все тяготы той жизни. Люди ждали весны.
Борис Москвин
|
|